ул. Пушкинская, 175А

Архив рецензий

АННА БЕРНС «МОЛОЧНИК» [18+]
21.01.2020

ИНОГДА СОВЫ – НЕ ТО, ЧЕМ ОНИ КАЖУТСЯ:
АННА БЕРНС «МОЛОЧНИК» [18+]
Перевод: Григорий Крылов

Издательство: «Эксмо», 2019

«Молочник» Анны Бернс – из тех книг, которые успевают собрать критику задолго до выхода перевода. В 2018 роман получил Букеровскую премию и сразу же оказался в центре внимания критиков, прессы и вообще всех, кому интересен литературный процесс. Лично меня неприятно удивило то рвение, с которым рунет принялся обсуждать книгу – очевидно, даже не прочитав ее. Удивление усилилось, когда я обнаружила, что аннотация, обещающая читателю историю связи 18-летней девушки и 40-летнего женатого мужчины, вообще не имеет отношения к тексту. Аннотация к «Молочнику» - абсолютная ложь и недобросовестный маркетинг, написанная явно для повышения продаж. В книге нет никакой запретной любви, зато есть преследование, стыд и отвращение. Сам факт подобной уловки – пример вопиющего непрофессионализма маркетологов, занимавшихся продвижением «Молочника». И для меня – ещё одна веская причина не доверять ни отечественным аннотациям, ни распиаренным блогерам.

Полагаю, каждой женщине известно неприятное внутреннее ощущение, когда что-то происходит помимо твоей воли: душные ухаживания, давление, навязчивость, неуместные прикосновения, комплименты на грани фола, пошлые или глупые шутки, сталкинг, в конце концов. То, что в англоязычном мире – и что важней, на языке судопроизводства западных стран называется харассментом. В нашей же русскоязычной реальности само явление есть, вроде бы есть и слова, его описывающие: приставание, домогательство. Но российская судебная система упорно продолжает это явление игнорировать. «Пристает? Не дает прохода? Ну, что вы, сами разобраться не можете? Изнасилует – приходите, примем заявление».

Я прогнала физическое ощущение, которое возникло у меня в нижней половине тела сзади и в котором, казалось, двигалось основание моего позвоночника. Не казалось – двигалось. Это было какое-то неестественное движение, предчувствие, предупреждение, рождающееся где-то в копчике вибрациями, от которых исходит рябь – уродливая быстрая угрожающая рябь, - она переходит в ягодицы, набирает скорость в моих сухожилиях, откуда доходит до впадин под коленями, после чего исчезает.

Зачастую это действительно физический страх, сковывающий все твое нутро, смешанный с раздражением и беспомощностью. Думаю, мало мужчин испытывали подобное хотя бы раз в жизни. Но каждой женщине из моего окружения ощущения эти знакомы, и пережиты они не раз и не два. Бывало и со мной: неуместные намеки, шутки ниже пояса, предложения сделать массаж от коллег на бывших работах. Это отвратительное ощущение, обесценивающее тебя как личность и моментально превращающее в объект – объект чьих-то влажных фантазий. С этим сложно смириться, этому трудно противостоять в сложившихся обстоятельствах, от этого некуда деться. И хотя у нас нет официальной статистики относительно харассмента, только в 2007 году (самые свежие цифры на официальных источниках в открытом доступе) по данным ВОЗ в России от разных форм насилия пострадало 70% опрошенных женщин. Около 13% из них были изнасилованы. Зато есть данные по бытовому насилию, которые ужасают. Как сообщило МВД изданию «РБК», только с января по сентябрь 2019 года в России был зафиксирован 15 381 случай бытового насилия против женщин. Все это части одной большой проблемы, и я не вижу попыток ее решения.

Главная героиня романа – безымянная 18-летняя девушка, глазами которой мы видим описанные события. Здесь вообще ни у кого нет имен, люди обезличены – мать, сестра, зять, «неверный бойфренд». Какие-то роли, которые все играют, как пешки на доске, не имеющие ни выбора, ни воли что-то изменить.

Язык автора очень динамичный и, несмотря на то, что диалогов в книге практически нет, читается она легко, еще и благодаря прекрасному переводу. Поток сознания юной героини удачно встраивается в совершенно дикий на первый взгляд политический подтекст. Кажется, что действие происходит где-то в будущем, но это лишь ловкая и умелая иллюзия, созданная Анной Бернс, чтобы показать нам: антиутопии – не пустые предсказания, они уже с нами случались. К середине романа понимаешь, что описана Северная Ирландия 1970-х, об истории которой мы знаем очень мало.

Девушка живет в мире, разделенном надвое, и это дается ей очень тяжело: социальная нестабильность, страх, предрассудки, женская несвобода, религиозный фанатизм. Единственное, что у нее есть – утренние пробежки, собственные убеждения и юношеская смелость. Но вот внезапно в ее жизни появляется некий Молочник, который совсем не добрый дядя на белом фургончике с мороженым. Это 40-летний мужчина, один из верхушки Ирландской республиканской армии, террористического формирования, которое посредством кровавого террора добивается получения независимости Северной Ирландии от Соединённого Королевства. И Молочником его зовут не по роду занятий и не из-за любви к молоку, а потому что боевики ИРА оставляли на крыльце жилых домов ящики из-под молока с коктейлями Молотова. Молочник –участник военной группировки, начинает девушку преследовать. Неожиданно появляться на ее пути, заводить неуместные разговоры, давить, намекать на возможную выгоду от навязываемых ей отношений. Она не реагирует и ведет себя достойно, но общество работает иначе. Через некоторое время от добрых соседок, мамочек и тетушек расходятся слухи об их связи. Девушке, и так пребывающей в страхе и безуспешных попытках избавиться от токсичного внимания непрошеного кавалера, приходится разбираться еще и с социальным давлением. Как несложно предугадать, закончится эта борьба трагично (вспоминается финал «Последнего танго в Париже»).

Я, конечно, знала чувство стыда, и я знала, что всем вокруг меня это чувство тоже знакомо. Ни в коем случае это чувство нельзя было назвать слабостью, потому что оно казалось более сильным, чем злость, более сильным, чем ненависть, даже сильнее, чем самая скрываемая из эмоций – страх. В то время не существовало способа бороться с ним или преодолеть его. Еще одна проблема состояла в том, что это чувство было публичным, ему требовалась численность, чтобы действовать эффективно, независимо от того, с кем ты – с тем, кто предается стыду, или с теми, кто просто присутствует, или же ты – это тот, кого пытаются пристыдить. Поскольку это чувство было таким сложным, большинство здесь предпочитали претерпеть самые разные изменения, только чтобы отделаться от него: убивали людей, наносили людям опасные оскорбления и, далеко не последнее и не редкое, делали это по отношению к себе.

Быть женщиной там, где ею страшно быть – задача сложная. И для многих – не самых слабых – задача эта оказывается непосильной. Общество, расколовшееся на две половины, Северная Ирландия, пытающаяся освободиться от власти Великобритании – живые и убедительные, но всего лишь декорации, в которых разворачивается человеческая драма, которой можно столкнуться где угодно – и уж точно, если вы привлекательная женщина, живущая в России, нечто подобное происходило или произойдет с вами или вашей подругой на работе, во дворе, в соцсети. Драма социальная, потому что все здесь – жертвы разгоревшейся политической борьбы. Драма эмоциональная, потому что все ее участники на пределе. Психологизм «Молочника» цепляет с первых строк. Страх здесь как бы вынесен за скобки, он влияет на все процессы, он общий знаменатель для всего происходящего. Родителям страшно выпускать детей на улицу, лучше молчать, сидеть тихо. Иначе приходит ИРА и в качестве акта запугивания убивает всех собак в деревне, а из отрезанных голов складывает на центральной площади пирамиду. Именно это увидела главная героиня в детстве. Ее собака, которую в ту ночь по чистой случайности заперли в доме, единственная осталась жива, но психика ребенка не избежала травмы. Когда мы пребываем в постоянном ужасе, он проникает в каждую клетку нашего тела, мы дышим им и сами начинаем его источать. Мы перестаем видеть в себе потенциал, сжимаемся, пассивно отсиживаемся в стороне.

Были еще еда и алкоголь. Правильное масло. Неправильное масло. Чай лояльности. Чай предательства. Были «наши магазины» и «их магазины». Названия. Школа, в которой ты учился. Молитвы, которые произносил. Церковные гимны, которые ты пел. Как ты произносил те или иные звуки. Где работал. Ты фактически, куда бы ни пошел, чем бы ни занимался, делал политические заявления, даже если не хотел их делать.

Конечно, роман Бернс попал в самое сердце, в болевую точку не только Европы, но и всего мира. На Западе его напечатали в разгар движения #metoo, споры о нем не утихали и во время скандала с Харви Вайнштейном. «Молочник» моментально оказался в тренде. Но для меня здесь главный вопрос не в актуальности темы, он не на поверхности. Где действительно проходит эта граница? Где действительно начинается харассмент? И кто будет об этом судить? Мне кажется, это очень опасная территория. Общественное мнение, его диктат – это то, с чем трудно бороться, то, что имеет мощную инерционную силу. И сила эта, питающая саму себя домыслами и стереотипами, может быть обращена не только против женщины, ставшей объектом домогательств – но и против мужчины, не совершившего ничего предосудительного. Попав в жернова сплетен, выбраться уже невозможно. Давайте вспомним прекрасный фильм «Охота» Томаса Винтерберга, в котором рассказана история 42-летнего Лукаса - воспитателя, обвиненного в растлении своей ученицы. Во всем городке не находится никого, кто, сохраняя доверие к Лукасу – приличному человеку, не замеченному до сих пор ни в чем предосудительном – сумел бы разобраться в подоплеке происходящего: смышленая девочка, которой не хватило внимания учителя, решает ему отомстить и запускает утку, что тот ее домогался. Жизнь человека идет под откос. Таких историй много. Об этом писала Янагихара в романе «Люди среди деревьев», Дж. Кутзее в «Бесчестье» тоже обращается к этой теме, пытаясь понять, как быть человеку, жизнь которого рухнула в одночасье.

Мне кажется, в своем романе Анне Бернс удалось точно нарисовать национальные черты ирландцев, при этом показав, что заблуждения одинаковы для всех национальностей и не зависят от географических координат или политического режима. Мы все ошибаемся в своих суждениях, выводах, поступках. Кроме этого, Бернс мягко, но при этом уверенно, как-то спокойно, затрагивает вопросы феминизма, насилия над женщинами, общественного давления, психических расстройств и вообще ненависти друг к другу. Но не нужно думать, будто «Молочник» - это история очередной жертвы, сдобренная хорошей порцией жалости к себе и слез. Мы видим не жертву, а человека, который приспосабливается к жестокости мира его же средствами. Главная героиня покорно терпит все пересуды, но для чего? Ей просто удобно. Как и многим из нас. Мы учимся получать что-то из любой ситуации. Быть любовницей одного из участников ИРА – не ее мечта, более того, это чистая ложь. Но статус дает ей свои привилегии – защиту от опасностей мира, пусть и временную. И она ее принимает.

С одной стороны, как женщине, мне мерзко любое проявление харассмента, если такое имело место. Мне не нравится сложившаяся в нашем обществе ситуация, когда отказывая в знакомстве очередному недалекому претенденту, нужно объяснять причину отказа. От тебя требуют эту причину, словно простое отсутствие твоего желания ей не является. Нужно обозначить либо факт своей невменяемости или фригидности, либо принадлежность другому мужчине – мужу или партнеру, словно это единственное, что тебя определяет. Это обесценивает, унижает и откровенно злит – не спорю. Но с другой стороны, где граница, за которой простая навязчивость переходит в преступление? И как судить об этом преступлении?


Комментарии

Для добавления комментария необходимо авторизоваться
Подбор литературы