Ночлег в Саркеле

Вскоре за Цимлянском уже идут дикие берега: либо обрывы упираются в воду (и тогда непросто, а то и невозможно пройти среди глыб камней), либо образуется между горами узкий бережок. Один из таких бережков – за Саркелом, основанным в 1932 году при виноградарском совхозе.
Название обещает нечто интересное, ведь такое имя посёлку присвоили в память об одноимённом древнем хазарском, позже – русском городе, получившем название Белая Вежа; город-крепость находился на левом берегу Дона. Однако всё, что стало доступно археологам в результате раскопок, в 1952 году было затоплено водохранилищем. Высказывалась такая абсурдная идея: перенаправить финансирование с проекта нового здания волгодонского эколого-исторического музея (который долгое время располагался на первом этаже бывшего общежития) на возведение копии крепости Саркел. Мол, это привлечёт сюда туристов. К счастью, дальше слов дело не пошло; осознали, видимо, что историческая ценность новодела невелика, а тех огромных средств, что потребовались бы на строительство крепости, хватило бы на несколько музеев. Да и где взять столько специалистов, чтобы выполнить специфические фортификационные работы на особенных грунтах побережья?
Сейчас ведутся раскопки на высоком берегу, над отвесным обрывом: здесь в средние века стояла другая хазарская крепость, стены которой можно было видеть ещё в XVIII веке. Это – так называемое Правобережное городище, памятник федерального значения, скрытое за двумя неохватными взглядом плантациями виноградников. Гроздья, гроздья, гроздья… А за ними проглядывает полоса мягкой синевы – Цимлянское море.
Виноград здесь мелкий, тёмно-фиолетовый, сочный и сладкий, – видимо, тот самый, что был завезён казаками из Франции и получил название «цимлянского чёрного». В Саркеле эти плантации называют заброшенными, но в посёлке есть винодельня, а в Цимлянске – предприятие «Цимлянские вина». Не сомневаюсь, что и у многих местных жителей имеются свои дворовые «винодельни».
Кстати, Пушкин упоминает о цимлянском вине не единожды: напрямую (в «Евгении Онегине», в стихотворении «Люблю я в полдень воспалённый...» и в «Дубровском») и – не называя, но подразумевая: «сок кипучий, искромётный» (стихотворение «Дон») и «вино струится, брызжет пена» («Торжество Вакха»). Эти «сок» и «вино» – не что иное как игристое цимлянское (поскольку обычное столовое – вряд ли кипит и брызжет). Только вот есть одна деталь, – именно из «Онегина»: наступает момент, когда «в бутылке засмолённой», между горячим блюдом и десертом (такова традиция), «цимлянское несут уже». Здесь припрятана ирония, которая была понятна лишь современникам Пушкина; её подметил литературовед Юрий Лотман: «В доме Онегина в обычные дни подавали дорогое французское шампанское, у Лариных на именинах – несколько более дешёвое цимлянское». Значит, Онегин в душе снисходительно усмехнулся, увидев «строй рюмок узких, длинных», а не возликовал, предвкушая удовольствие от отечественного «брызжущего» вина…
Только об этом не стоит говорить в Цимлянске и Саркеле.
…Грунтовка, которой, казалось, не будет конца, становится всё круче и наконец оканчивается у травянистой поляны (удобное место для палаток!). Поляна переходит в белопесчаный пляж.
Мне там случилось пережить прекрасную ночь. Море шумело, волны с шипением рушились на песок и даже грозились сбить с ног. Вода была чистая и тёплая, волны раскачивались как качели. Стоило отплыть подальше – и панорама берега расширилась; высоко на вершине горы, как привидение, возникла голова оленя – и тут же исчезла.
Уха из сазана и сома была довершением счастья (рыбу купили в Цимлянске: ловом тут занимаются только браконьеры). Небо покрылось звёздной пылью. Море шумело всю ночь – словно для того, чтобы мы и во сне чувствовали, что оно – неотступно рядом.
Это, конечно, поэзия. Но её нужно поддерживать и сугубо бытовыми деталями; другими словами, к моему рассказу я хочу добавить своего рода заметку для путешествующих.
– Кажется, забыли соль…– нахмурился один из рыбаков.
– Нет, соль есть. И всё остальное есть! – откликнулся другой. Достал коробочку, а там действительно всё: соль, сахар, спички, нож и другая походная мелочь. – Вещи первой необходимости для выезда на природу у меня всегда хранятся здесь. Поэтому я никогда не думаю: не забыть бы того, не забыть другого… Главное не забыть эту коробку, – но такое и невозможно: это всё равно что забыть голову.