Плач и пение

Станция Лихая у многих на слуху: это крупный железнодорожный узел в Ростовской области. Почему «Лихая»? Поблизости протекает речка с таким названием; на этой речке стоит хутор Лихой – он в трёх километрах от станции, – а при самой станции, – посёлок Лиховской (он появился при строительстве железной дороги).
Вероятно, в старину эти степные места пользовались недоброй славой. Однако я прочитал только что статейку в газете «Перекрёсток» (от 25 сентября 2018 года; выходит в городе Белая Калитва), из которой узнал: автору, местному журналисту, недостаточно знать, что ранее река Лихая именовалась двумя исконно русскими словами: Лихой Колодезь. Он предлагает свою версию о происхождении её названия.
Ход мыслей таков. Места, где протекает Лихая, в древности принадлежали хазарам, и через их владения шёл отрезок Великого Шёлкового пути. В торговле с Китаем участвовали евреи. А далее – мне лучше всего процитировать:
«Китайцы и китайский язык были известны в Хазарии. Слово “лехаим” на иудейском наречии означает “на здоровье”. А по-китайски “лихай” означает “сильный”. Очевидно, случилось взаимопроникновение двух культур, которое и выразилось в топониме реки “Лихая”, на берегах которой китайские и иудейские купцы, преодолев брод, сильно любили выпить “за здоровье!”»
Я сначала подумал, что автор прикалывается. Но общий тон статьи серьёзен; кроме того, я хорошо знаю, с какой лихостью люди склонны вторгаться в неведомые им области знаний.
Но автор не остановился на объяснении названия реки. Он ещё и предположил, что у названия одноимённого хутора – совсем другая история и всё же вспомнил значение русского слова «лихой» (должна же была такая догадка, в конце концов, прийти ему в голову). То есть хутор назван Лихим потому, что он стоит на «глухом, разбойничьем месте», а самый главный злодей – Лихачёв – вполне мог быть основателем этого поселения.
Ну уж нет и ещё раз нет! Имя хутору Лихому название дала река, на брегах которой любили сильно выпивать китайские и иудейские купцы. Я за дружбу народов!
…А хутор Лихой лежит в низине, с запада подпираемый грядой высоких бугров; их склоны в неярком пахучем разнотравье будто врезаются в него, ища точку опоры, и зорко присматривают за ним своими скальными лбами. Поднимешься на эти бугры – и покажется Лихой величественным и даже чрезмерно зелёным на фоне противоположной пологой, блёклой возвышенности. Приближаться к хутору лучше всего со стороны посёлка Лиховского (того самого, где станция Лихая) – но не трассой, а просёлочной дорогой, мимо искусственного озера с береговыми скальными выступами. Он не сразу появляется, как мираж, в складках холмов, длинный, с весёлыми и дружными пиками пирамидальных тополей.
И ходу до него остаётся с полтора километра. Первыми в хуторе встречают старая водокачка и ставок; за ними начинается ползущая по буграм улица.
Кроме тополей, в переулках растут ясень, акации, вишни, яблони да шелковица. За мостом через затянутую водорослями, почти неподвижную речушку Лихую – главная улица. Она идёт извилисто, проходит мимо скалистого гребня горы и приводит к церкви, которая высится на подножье плоского, ярко желтеющего пижмой травянистого бугра.
Места красивые, словно и созданные для уютного селения! Неудивительно, что хутор – один из старейших в этих краях: он возник в 1784 году. 10 января Войсковой канцелярией за хорошую службу старшине Константину Фомину было дозволено обосноваться здесь, в Бормотовой балке, и Фомин переселил сюда крестьян из Украины и Центральной России. А с середины ХIХ века хутор (он тогда назывался Фомино-Лиховской) стал быстро пополняться казачьими семьями, выходцами из Каменской и Гундоровской станиц. Жители занимались земледелием, а в конце ХIХ века – и работой на рудниках богатых предпринимателей; некоторые возили уголь на станцию Лихая. И не думали тогда, что добыча его через столетие придёт в упадок...
«Жительствуем мы своим хутором на самой дороге почтового тракта между Владимирскою и Каменскою станицами, на самой середине», – написано в «Деле о построении молитвенного дома в хуторе Фомино-Лиховском. Это значило, что через него проезжали все, кто следовал на Кавказ и обратно, оттого в хуторе много было постоялых дворов и приезжих торговцев. А место под строительство церкви освятили 16 мая 1870 года, после трёхлетнего сбора средств.
Через два года в хуторе появился деревянный храм во имя Георгия Победоносца. В 1906 году, опять же на деньги прихожан, возвели каменный – «кораблём», с «древнерусским» украшением стен (сильно выпуклые, наивно-радостные лопатки, кокошники, зубчики), трёхгранной апсидой, стройной восьмигранной звонницей с колпаком и восьмигранным, но уже не «русским», а «греческим» барабаном под округлым голубым куполом.
В 30-е годы к Георгиевскому храму привели старшеклассников, дали указание верёвками стягивать кресты; потом поработали и трактора. Сбили барабан, колокольню и переоборудовали здание под клуб. Старушка, которая мне об этом рассказывала, утверждала, что толку не вышло: сколько ни выступал хор самодеятельности, не пение получалось, а что-то вроде плача. Ближе к войне церковь использовали как амбар; а во время оккупации немцы держали там лошадей.
Церковь открыли сразу после оккупации. Священником назначили отца Лазаря, недавнего узника ГУЛАГа. Он не щадя сил приводил церковь в достойный вид, из крышки немецкого дзота смастерил колокол и установил его в церковной ограде. Кроме того, что колокол сзывал на службы, он ещё по ночам отбивал каждый час.
С тех пор и работала церковь непрерывно. В 1991 году выложили белым кирпичом колокольню, а позже – и «греческий» барабан. Конечно, видно, что звонница и барабан  на фоне  рельефно разукрашенных стен выглядят несколько скованно, сдержанно, но всё равно они придают церкви горделиво-выразительный, законченный вид. Спасибо шахтоуправлениям Гукова и Каменска да двум местным шахтам, пока ещё действующим, спасибо небогатой хуторской администрации, спасибо местным жителям, что не скупились, пусть иногда, на помощь. Шахты дают в церковь хороший уголь, а в дома курной – нездешний, неудобный: «взрывается» при растопке, – посожалела та же старушка, и добавила, что храм дважды обворовывали – в 77-м и 78-м (грабителей не нашли). Но в храме я увидел немало старых икон. И пока рассматривал старый иконостас, началась служба. Её вёл отец Александр – подвижник Георгиевской церкви; я не знал, что он уже был тяжело болен: ему оставалось жить всего год. Потом его сменил отец Владимир, а ныне служит иерей Олег.
Певчий пел с душой, громко, нарочито басил «под оперу», хоть и не обладал бельканто. Тут, видно, так заведено – для церкви себя не щадить, выкладываться полностью, – потому и стоит в Лихом эта святая твердыня... А прихожан поуменьшилось: жители посёлка Лиховского год назад обзавелись молельным домом: неудобно было всё время ездить в Лихой. Но на праздники всё равно стекаются в Георгиевский храм!
...Взглянешь в последний раз на хутор с высоты скалистой горы – и вздохнёшь: как же быстро пролетел день!