ул. Пушкинская, 175А

Быт донских казаков

1629

Прадеды любили щеголять на званых столах, приглашая знакомых на крестины, именины, свадьбы и проч. Здесь бедный и богатый ставили на стол непременно полное число блюд. Обеды начинались обыкновенно кругликом (пирогом) с рубленым мясом и перепелками; за сим следовало 8 или 10 холодных: студень, стейк, лизни (языки), приправленные солеными огурцами; полотки (прим. - половинки мясных туш, засоленных или провяленных впрок) из поросенка, гуся, индейки, все на разных блюдах; часть дикой свиньи в разваре, лебедь, соленый журавль и проч.; после холодных подавали горячие также до 10 блюд: щи, похлебку из курицы, сваренной с сарацынским пшеном (прим. - рис) и изюмом; моркву, т.е. суп из баранины, приправленный морковью; шурубарки (ушки), борщ со свининой, дулму, которой было три рода: из капусты с рубленым мясом, из огурцов и из баклажанов; лапшу, суп из дикой утки и проч. Все супы были приправлены луком.

Соусы вовсе были исключены из наших обедов, а после тотчас подавали жаркие: гуся, индейку, поросенка с начинкою, целого ягненка с чесноком, часть дикой козы, дрофу, диких уток, куликов и другую дичину, все также на особых блюдах. Телятины предки наши никогда не ели, почитая это за грех.

Вместо пирожного подавали: блины, лапшевник, кашник, молочную кашу и, наконец, уре, кашу из простого пшена, приправленную сюзьмою, т.е. кислым молоком. Оканчивался же стол десертом из свежих и сухих фруктов.

Чтобы не обидеть хозяев, все гости должны были непременно отведать каждое блюдо. За всяким кушаньем пили мед, а дабы никто не отговаривался и всякий выпивал до дна, то с первого стакана начинались тосты. Первый – за здравие Государя. Хозяин возглашал: «Здравствуй, Царь Государь, в кременной Москве, а мы, донские казаки, на тихом Дону». Потом следовал тост войска Донского: «Здравствуй, Войско Донское, сверху до низу, с низу до верху». Потом пили здоровье атамана, всех гостей и проч.

Десерт наш, по изобилию и вкусу фруктов, мог почитаться отличным: персики, абрикосы, виноград, разные роды вишен, груш, бергамота, яблок и дули (груши), известные под именем персидских. Сказывают, будто Император Петр Первый, находясь в персидском походе, дал бывшему при нем казаку семя таковой дули, которую сам кушал, сказавши: «Когда воротишься домой, посади это семя и разведешь себе хорошие груши». Казак исполнил это, и плоды сии доныне сохранились в садах наших.

При Ефремове завелись на Дону экипажи. В старину казаки всегда ездили верхом: сесть в рыдван почиталось неприличным; одни только женщины употребляли простые таратайки, покрытые узорчатым войлоком. В повозки сии дохволено было запрягать только самых дурных лошадей, калек и вообще таких, кои неспособны были к верховой езде: казаки думали, что достоинство лошади оскорбляется упряжью. Первый рыдван появился в доме атамана Данилы Ефремовича без рессор, на ремнях, усеянных медными гвоздями с большими головками. Экипаж сей новостью своею так удивлял тогда всех жителей, что когда атаманша ездила в нем по городу, то народ выбегал на улицы и к окнам домов, крича: «Сама едет». В подражание Ефремовым, завелись экипажи в домах Поздеева, Луковкина. Вскоре показалась у Ефремовых и коляска тогдашнего фасона, а для зимы – возок, расписанный яркими красками, обшитый войлоками, цветною шелковою материей и бархатом, со стеклами и с жаровнею по середине. Хотите ли иметь понятие о тогдашнем донском экипаже? Он запряжен турецкими лошаками или изувечеными лошадьми. Калмык занимает место кучера; дородная девушка или женщина на запятках вместо слуги. В то время крестьян на Дону еще не было, а казак ни за что в мире не согласился бы поехать с женщинами. Это почиталось таким бесчестьем, которого ничем нельзя было загладить. Старшина Павел Фомич Керсанов уже в последней половине минувшего столетия первый выехал в санях на бегун с пристяжными, что изумило весь город. Спустя некоторое время старшина Дмитрий Мартынович Мартынов показался в одноколке на гордом коне.

Старшины обращались с казаками чрезвычайно просто и совершенно братски. Даже и тогда, когда звание войскового атамана сделалось не избирательным и власть его в народе была весьма значительна, прежнее обхождение не изменилось. Данила Ефремович Ефремов, бывший генерал-майором и после тайным советником, никогда не чуждался бесед казачьих. К нему всякий приходил как к своему товарищу и запросто говорил ему «ты». Много забавных анекдотов можно слышать о подобной простоте: например, однажды казак, донося Ефремову, что войсковые плоты попали на мель, заключил речь свою со всем добродушием: «Хоть тресни, Данила Ефремович, не стащить».

В Рождество старики компаниями, не исключая и лучших старшин, ходили из дома в дом Христа славить, начиная обыкновенно от войскового атамана. Сам атаман приставал к компании старшин и вместе с ними ходил по всем жителям города. Во всяком доме пели они «Христос рождается» за что хозяин обязан был заплатить им. Собранные таким образом деньги иные отдавали на собор, другие покупали на них мед для бесед своих.

Источник:

Сухоруков В. Д. Общежитие донских казаков в XVII и XVIII столетиях: исторический очерк. - Новочеркасск, 1892. - С. 63-67

Читать в Донской электронной библиотеке:

Сухоруков В. Д. Общежитие донских казаков в XVII и XVIII столетиях: исторический очерк. - Новочеркасск, 1892.


Поделиться:

Назад к списку

Подбор литературы