ул. Пушкинская, 175А

14 (1) октября - праздник Покрова Пресвятой Богородицы, Войсковой праздник донских казаков

Как великий праздник почитался на Дону Покров Пресвятой Богородицы, который отмечался 14 (1) октября и имел особое значение для казаков. Связано это с преданием о явлении в 1641 году казакам-участникам осады Азова Пресвятой Девы – «жены прекрасной в багряной ризе», которая выступила как их покровительница и защитница.

В столичном Новочеркасске праздник отмечался особенно пышно – устраивали войсковую панихиду с выступлением певчих хоров, воинским парадом, конно-спортивными состязаниями и трапезой. На Монастырском урочище (где были похоронены защитники Азова) собирался казачий круг, на котором совершалась торжественная панихида и поминки. Торжественно праздновали этот день и в крупных верховых станицах.

Вот как описывает этот праздник донской казак, писатель-публицист казачьего зарубежья Сергей Владимирович Болдырев (1890-1957) в своем очерке «Войсковой праздник».

ВОЙСКОВОЙ ПРАЗДНИК.

С далёкого детства, будучи мальчиком, я так любил этот день. С самого утра уже чувствовал какую-то особенную торжественность этого праздника. Весь Новочеркасск был расцвечен флагами. На улицах всюду офицеры, казаки, учащаяся молодежь в парадной форме. Седые казаки-старики в старинных мундирах, филигранами на груди, с крестами и медалями за турецкие, японскую и другие войны. С высокими насеками, это приезжие издалека станичные и хуторские Атаманы. Какой у них величественный и гордый вид, таких я видел на старинных казачьих гравюрах.

Мелькают по улицам в алых мундирах лейб-казаки и голубых-атаманцы. Одиночки и группы направляются к Войсковому Собору, куда ранним утром, когда в воздухе ещё чувствовался бодрящий октябрьский туман, со знамёнами и трубачами, прошли взводы кадет, юнкеров и отдельных coтен для встречи войсковых знамён и регалий. Позже, с оркестрами на Соборную площадь, проследовали в полном составе: кадетский корпус, строевая сотня с винтовками и шашками, сотня юнкеров, гимназисты, реалисты и воинские части, все со своими оркестрами. Во всех концах города раздавались бравурные марши.

Наблюдая всю эту картину, я ещё мальчиком чувствовал неописуемый восторг, необъяснимый подъём, и мне так хотелось тогда быть большим, чтобы в форме, в шароварах с алыми лампасами, также маршировать в строю.

В собственных экипажах, на извозчичьих пролётках, ехали генералы в эполетах с широкими лентами через плечо и блестящими звёздами на груди, офицеры в полной парадной форме, разодетые дамы, городская знать. Вот проехал в остроконечной жёлтой шапке и жёлтой мантии Бакша донских калмыков. Все направляются к Войсковому Собору.

По широкой аллее Платовского проспекта, засаженной высокими пирамидальными, серебристыми тополями, уже выстроился наряд для встречи знамён и регалий, имея на правом фланге ряды стариков, станичных и хуторских Атаманов с насеками. Кругом все улицы, балконы, окна переполнены публикой и даже на крышах домов было немало любопытных. Каждый хочет видеть торжественную церемонию сегодняшнего дня, ведь она бывает только раз, в году.

В 9 часов утра прибывает Войсковой Атаман, его встречают войска. Атаман в парадном голубом, василькового цвета мундире, на голове кивер с высоким белым султаном и голубым тумаком, а в руках высокая насека с золотым орлом наверху. Эта насека – эмблема Войскового Атамана.

После его встречи, под звуки оркестра, из Донского Музея выносятся плавно, торжественно войсковые, знамёна и регалии.

Любил я этот момент, когда с нервной дрожью, с необъяснимым детским восторгом, глядел я на вынос седой донской старины! Но, никогда не забуду и забыть не могу этот же момент священного обряда, когда я уже был взрослым молодым офицером, в славную эпопею Атамана Краснова на Дону, и стоял я в строю, в наряде перед Донским Музеем.

Донские казаки, стихийно пробуждённые к обычаям старины, в эпоху от Каледина и «донского Баяна» М. Богаевского, ещё больше прониклись к славному былому в незабвенное время Атамана Краснова.

Атаман Краснов, как историк, прекрасно знающий прошлое Дона и ярый поклонник старины, был на своём атаманском посту её вдохновителем. Он воспел седую донскую старину, воплотив её в действительности, во всех её деталях.

Я, как сейчас, помню этот день! Было погожее, мягкое октябрьское утро. С высоких тополей лениво изредка падали пожелтевшие листья. Мы, в наряде, стояли по длинной Платовской улице, ожидая Атамана... Но, вот зашевелился строй, стали выравниваться, послышалась громкая команда: «Атаман едет!», и наступила тишина. С левого фланга звонко послышалось цоканье многочисленных подков, приближалась группа всадников. Впереди всех сухая, подтянутая фигура, генерала Краснова, под ним рослая светло-рыжая кобылица, три ноги по щетку белые, седло и сбруя горят в серебре! За ним полусотня на буланых «священной масти» конях, донские калмыки в бескозырках, с жёлтым верхом набекрень.

Величественно проехал перед строем Атаман Краснов и на его приветствие, дружно, как один, ответили взводы: «Здравия желаем, господин Атаман!».

После объезда, Атаман становится против дверей Донского Музея, наряд берёт «на караул!» и из дверок Донского Музея два войсковых есаула на синего цвета обшитой серебряными шнурами и кистях подушке выносят ему золотой пернач - эмблему выборного донского Атамана.

С этим перначом, Атаман граф Платов, «вихорь-атаман», с Дону через Москву, победоносно пронёс с донскими полками казачью славу до Парижа.

Держал его в руке и рыцарь Дона Атаман Каледин и Атаман Назаров, крепко сжал его сейчас в руках Атаман Краснов.

Четыре бунчужных офицера, с белыми, как степной ковыль высокими бунчуками, стали вокруг Атамана, а впереди с насеками в руках замерли два Войсковых есаула.

Все приготовились к священному моменту, выносу Войсковых знамён и регалий, наступила благоговейная тишина.

Сам Атаман командует для встречи Войсковых Святынь. Хор трубачей заиграл «Коль Славен», раздались торжественные звуки молитвы-музыки. Протяжным звоном медленно гудел Соборный колокол-великан, некогда привезенный из Вольного Черкасска, бывшего в ту пору столицей Дона. Тысячные массы людей обнажают головы...

Атаман делает перначем салют и из широких дубовых дверей Войскового Музея, плавно выносятся Войсковые Святыни.

Впереди идёт глубокий седой старик, он выносит древний стяг Атамана Ермака, покорителя Сибири, а за ним выходят рядом старики-вахмистры, урядники и казаки со скрещенными знамёнами, по годам, в порядке их старшинства.

Седая старина донская..., немые свидетели немеркнущей славы казачьей

хоругви и знамёна «Великого Азовского Сидения» и на некоторых, за древностью их, уцелели лишь клочки священного шёлка да древки. Чем дальше, тем более молодые знамёна с гербами и инициалами царей и государей российских. Большинство из них увенчано Георгиевскими крестами и Георгиевскими лентами с серебряными кистями.

Как гордо, величественно выступают старики, осторожно неся священную, седую казачью славу, направляясь к Собору.

За знамёнами выходят офицерские ряды, чередуются в парах, серебряный приклад офицеров казачьих полков с золотым прикладом донских артиллеристов и парами Войсковых чиновников в широких голубых кушаках. Они выносят на тёмно-малиновых бархатных подушках, обшитых золотыми шнурами с кистями, в бархатных же шапках, с золотым тиснением и орлами грамоты царей Московских и Императоров Российских, дарованных Донскому Войску за вековую службу. За одним рядом грамот следует перо-султан, усыпанное алмазами и бриллиантами на кивер Атамана Платова, пожалование императрицы Екатерины Великой; драгоценная сабля императора Александра 1-го, усыпанная бриллиантами, дар Донскому Войску за Отечественную войну 1812 года и другие дорогие пожалования в знак царского благоволения к Войску Донскому и в конце на большой продолговатой повозке из бронзы отлитый «Донской Присуд» - карта Донской Земли с границами по рескрипту императрицы Екатерины.

Окончился вынос регалий! Атаман Краснов, предшествуемый Войсковыми есаулами, под сенью четырёх бунчуков, следует за регалиями. Взводы наряда перестраиваются в колонну по шести и следуют за ними в Войсковой Собор.

Протяжным звоном гудит соборный колокол. Кругом величественного Войскового Собора море людей, а на самой площади войска для парада.

Атаман замедляет шаг, пока не войдёт последний ряд с регалиями. Тогда по синему длинному ковру, по лестнице спускается с крестом в руке седой Донской Архиепископ Гермоген и Атаман прикладывается к кресту, Владыка кропит святой водой правителя Дона.

Получив благословение, Атаман с Владыкой, а за ними войска и горожане, следуют в огромный Войсковой Кафедральный (в то время был по величине третий, после Храма Спасителя в Москве и Исакиевского Собора

в Петербурге).

Опустела широкая Соборная площадь, на месте, где стояли войска, остались лишь в козлах винтовки, да часовые при них.

Молча смотрит на безлюдную площадь с высокого цоколя из сибирского седого гранита славный Атаман князь Сибирский - памятник.

Окончилась архиерейская служба, чинно рядами, долго выходят из Войскового Собора войска, горожане и снова пустынная площадь залита морем людей.

«Тишина!», - раздаются команды, и вслед грянул Атаманский встречный марш. Из соборных дверей выходит Атаман Краснов, войсковые части берут «на караул», тысячные толпы людей обнажают головы, радостно приветствуя своего любимого Вождя-Атамана. Он обходит длинные шеренги войск, приветствует их и, обойдя строй, останавливается по середине площади, где для молебна разбита высокая просторная палатка.

Протяжным звоном гудит древний колокол, сзывавший некогда в Черкасске казаков на майдан.

На площадь выносят святые иконы и хоругви. Впереди святая икона Донской Божьей Матери, небесной покровительницы Донского Войска, вся унизана дорогим жемчугом, святая риза Богоматери - дар донских казачек. Матовым блеском сверкают жемчуга, как молитвенные слёзы матерей и вдов казачек, в горячей молитве их, оплакивавших своих близких, в боях погибших.

За святыми иконами и хоругвями, идёт Донской Архиепископ Гермоген с сонмом духовенства, а за ними длинными рядами-Войсковой и архиерейский хоры в полном составе, по 75 человек в каждом. Оба хора облачены в старинные длинные синие контуши с серебряными позументами и откидными рукавами.

Тёплый октябрьский день на Дону, в то время стоит «бабье лето» в разгаре.

Ласковым приятным теплом греет солнце, тонкими, как шёлк нитками, лениво плавает высоко в небе светлая паутина. Встревоженная колокольным звоном стая голубей, кружится в воздухе над Соборной площадью.

Совершается молебен, прекрасно антифоном перекликаются мощные хоры певчих. А когда молебен уже подходит к концу, Войсковой Прододиакон, человек огромного роста, провозглашает громовым голосом на всю площадь:

«ВСЕВЕЛИКОМУ ВОЙСКУ ДОНСКОМУ, МНОГАЯ ЛЕ-ТА-А! . .»

С последним звуком «А», махальный казак, стоящий на колокольне Войскового Кафедрального Собора, даёт знак белым платком, этот знак принимает другой махальный казак, стоящий на крыше городского театра, где на площади расположилась Донская батарея. Одновременно, по условному знаку, ударил громовой колокол Войскового Собора и раздался артиллерийский залповый салют всех орудий батареи. Загудели радостным перезвоном все соборные и городских церквей колокола. Весь Новочеркасск огласился колокольным звоном и пушечной пальбой, салютируемой 21-м пушечным выстрелом.

Смолкли перезвоны и пушечная пальба и, в уже молитвенной тишине, вносятся в Войсковой Собор святые иконы и хоругви.

Как море, заволновалась широкая Соборная Площадь. Войска перестраиваются в колонны для прохождения церемониальным маршем; знамёна и регалии переходят и становятся недалеко от памятника Ермака, а рядом стоит с ним, в полном составе Донской Войсковой Круг.

«Парад, к церемониальному маршу.. .шагом марш!», - громко скомандовал командующий парадом красавец генерал Греков. Загремел Войсковой оркестр и стройным маршем поплыл, колыхаясь казачий парад...

Впереди всех шагает донской Атаман ген. П.Н. Краснов, с высоко поднятым вперёд золотым перначем, и не марширует, а «печатает» широким строевым шагом, как некогда он маршировал, как фельдфебель Павловского военного училища. А теперь Краснов - Атаман, Правитель Дона, первым во главе всего казачьего парада, салютует святыням донским и Донскому парламенту - хозяину Донской Земли, Донскому Войсковому Кругу.

Донской Войсковой Круг отдаёт честь Войсковому Атаману, обнажая головы.

Слилось в одном взаимном салюте, приветствия Атамана и Донского парламента. Восторженные казачки забрасывают Атамана цветами, устилая его путь, как ковром.

После салюта, Атаман Краснов становится перед Войсковым Кругом и теперь, как первый «знатный» казак, как Глава Дона, принимает казачий парад.

Легко и щеголевато идут кадеты, за ними чётким шагом проходят юнкера, дальше маршируют казачьи воинские части, затем - гимназисты, реалисты и т.д.

Перед глазами, в такт бравурного марша, бесконечно мелькают алые лампасы.

За казачьими пешими частями, громыхая тяжёлыми колёсами, проехали донские «пушкари» - артиллеристы, затем казачья конница. Впереди едет атаманский конвой, а дальше сотни. Весело идут под музыку длинногривые, с пышными хвостами, совкие быстрокрылые донские горбоносые кони, лихо «подбоченясь», сидят «верхами» молодые, чубатые казаки, звонко цокают по каменной мостовой подковы...

Как на экране кинематографа, красочно и торжественно проплыл казачий парад.

Все улицы, весь город Новочеркасск огласился музыкой и песнями, когда войсковые части расходились по казармам и домам, впереди их, как это, бывало всегда, бежали радостные, весёлые мальчуганы.

После парада, по Войсковому старинному обычаю, состоялась общая «Войсковая хлеб-соль».

Обычно раньше устраивалась она в Войсковом Правлении, но Атаман Краснов перенёс её в юнкерский манеж, где было много больше места.

По традиции, на хлеб-соль никого специально не приглашали, но преимущество отдавалось Войсковому Кругу, начальствующим лицам, участникам выноса Войсковых знамён и регалий, станичным и хуторским Атаманам и казакам-старикам города Новочеркасска. О порядке этом знали издавна, а потому входили чинно в порядке, без суеты и толчеи.

Донское Войско отпускало большие денежные средства на Войсковую хлеб-соль, но и казачьи станицы также не скупились...своими щедротами. Бочёнками шипучего вина посылала Цымла, янтарного цвета «вымррозки» -Раздоры, «духовитый мускат» слал Кумшак, семикаракорцы - свёжую стерлядь, аршинных осетров - елизаветинцы, Аксай - зернистую икру, курмоярцы - дыни и арбузы, мелеховцы - -виноград. Каждая станица посылала дары, чем она славилась...

Бесконечные ряды столов ломились под богатством вин, различных закусок и яств. За обедом играл Войсковой оркестр и Войсковой хор певчих в контушах. Пели казаки старинные песни, с «подголоском» и со свистом, неслись протяжные казачьи песни!..

Шла шумная беседа в воспоминаньях героев Кавказа, Плевны, Шипки и Маньчжурских сопок.

«Бойцы вспоминали минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они...».

Танцевали «казачка», старики «журавлём», а молодёжь - «в присядку», в круговую «до умору». По традиции, сладости и фрукты несли домой казачкам и детям, как «гостинцы с Войсковой хлеб-соли».

Быть может, здесь в моём, столь торжественном повествовании и неуместно будет, но вспомнился не анекдот, а случай с моим соседом, добрым стариком, урядником. По вкусу ему пришлось шипучее цимлянское вино и «выморозки Раздорские». Больше, чем нужно выпил он, но всё же не забыл любящий дед про своих любимых внуков: полные карманы принёс он им конфет, пряников, фрукт, но не забыл тогда и «молодаек-жалмерок», жён своих сыновей, бережно донёс он домой полную до краев, наполненную зернистой икрой свою папаху. Как довольны были молодайки, но за то не рад был потом дед своей доброте, «притчей во языцех» с тех пор стала в городе Новочеркасске его папаха….

Долго за полночь шёл «пир-беседушка», неохотно расходились казаки-старики, а, приехав домой, они будут рассказывать в станицах и хуторах, что видели и чему были свидетелями.

Так было на Дону ещё не так давно, в славные памятнее дни Атамана. П. Н. Краснова. Так было и в других Казачьих Войсках.

Источники:
Болдырев С. В. Войсковой Праздник // На Пикете. - 1947. - № 1. - С. 6-11. (Мюнхен).

Болдырев Сергей Владимирович // Ленивов А.К. Галерея казачьих писателей. Ч.2. –Нью-Йорк, 1970. – С.46-51

Поделиться:

Назад к списку

Подбор литературы