Таинственная коса

К западу от Таганрога, к украинской границе, почти до самого устья Миусского лимана тянутся и тянутся берегами Азовского моря школьные лагеря, пансионаты, базы отдыха; тянутся и селения, похожие друг на друга. Пожалуй, самое уютное из них – последнее: Беглица, всё в садах и цветниках. Впервые это название (Бегелитская Коса) появилось на карте в 1697 году; наиболее вероятное объяснение – потому что здесь нашли приют беглые крестьяне. Правда манифест позволявший селиться в Приазовье свободным и крепостным крестьянам, появился за подписью Екатерины в 1780 году, а хуторок у косы беглым людям отдал владелец этих примиусских земель, секунд-майор греческого пехотного полка Дмитрий Ильич Алфераки только спустя девять лет. Стало быть, дата основания Беглицы – 1789 год. Спустя пятнадцать лет Алфераки продал свою землю российскому дворянину, греку Ивану Андреевичу Варваци.
В летописи села Беглица говорится о том, что здесь Варваци построил себе двухэтажный дом с теремом, основал рыбный завод, и что сюда любила приезжать городская знать: отдохнуть, полюбоваться морскими видами и повеселиться. А когда потомки барина уехали в Грецию, дом выкупили в 1910 году богатые хуторяне Ломакины и открыли платную школу для детей состоятельных крестьян.
Чем занимались жители Беглицы на благодатной южной земле? Конечно, сельским хозяйством, но особенно – рыбным промыслом. Уже при советской власти на косе организовали рыболовецкий колхоз (в постсоветское время получивший статус сельскохозяйственно-производственного комплекса); но поскольку уровень воды в море сильно понизился, предприятие заглохло.
Спуск на косу начинается сразу за селом – широкой грунтовкой. Намытая течениями и прибоем, коса изгибается, говоря по-местному, «як лысий хвист», и образует лагуну. Ничего подобного такому географическому образованию на северном побережье Таганрогского залива нет, и пришельца с «Большой земли» ощущение таинственности не покидает здесь ни на минуту.
Если ехать туда на день, то лишь на своём транспорте и не после дождей – когда колея превращается в непролазную трясину. Правда, потом идёт сплошь песок с примесью гладких, обкатанных морем ракушечных обломков, – он каймой отмечает береговую линию. Сколько здесь редких растений! А сколько птиц! Цапли, аисты, пеликаны, бакланы, коршуны, скворцы... всех перечислять долго, – не говоря уж о насекомых. И растений видимо-невидимо: кермек, тамариск, шалфей, горчица морская, катран приморский, колючий синеголовник, волосянец черноморский… в общем, опознать всё, что здесь произрастает, может лишь опытный биолог; а простому смертному достаточно того, чтобы восхищаться оттенками цветов – которые становятся фантастически прекрасными в осеннюю пору. Летом некоторые приезжают сюда с палатками; конечно, привлекает и купание – но тут нужна осторожность: песчаное дно чередуется с илистым и тогда можно провалиться едва ли не по колено. В любом случае – чтобы поплавать, приходится заходить в море метров на сто, а во время отлива – и подальше. От силы и направления ветра зависит и цвет воды; впрочем, прозрачной она из-за мелководья никогда не бывает, и в этом Беглица нисколько не отличается от других мест Таганрогского залива.
Здесь, на особо охраняемом природном ландшафте, где встречаются и болотца, и солончаки, запрещена любая хозяйственная деятельность, – но поскольку контроля за порядком никакого, то, по крайней мере, местные сюда приводят на выпас своих животных.
Я упомянул о рыболовецкой бригаде. Удивительно, но какая-то деловая жизнь у причала, у рабочих хибарок-развалюх и у ветхого маяка ещё теплится.
За те три часа, которые мне довелось провести здесь в добром обществе в один из майских дней, меня насквозь пропитали травяные лекарственные ароматы; эти ароматы каким-то образом держались и потом, в салоне автомобиля, будто их источали тело, волосы и одежда.
Ходил я здесь исключительно босиком – до оконечности косы, к мелким прибрежным озёрам, по бесконечному песчаному пляжу, к заброшенному колхозу. Море было ласково-тёплым и сонным.
Представляю, как хорошо здесь летом встречать закаты и восходы – не сразу понимая при пробуждении, где находишься: может быть, на необитаемом, полном тайн острове среди океана.